Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 20
Я больше не считаю Чикаго домом, но Чикаго все еще находит путь к моему сердцу. В мыслях все еще роятся рассказы о Чикаго, которые я хочу написать. И пока эти идеи будут вертеться у меня в голове, Чикаго останется домом.
В конце концов я нашла работу в Сан-Антонио, Техас. Уехала из Чикаго. Вернулась. И вновь уехала. Я возвращалась и возвращалась, искушенная низкими ценами на аренду. Это очень важно для писателя. Со временем я смогла даже купить собственный дом, старый столетний дом, когда-то синий, как барвинок, но потом перекрашенный в мексиканский розовый.
Два года назад я соорудила собственный кабинет в саду дома, здания, возведенного моими воспоминаниями о Мексике. Сегодня я пишу эти строки оттуда, из того самого кабинета, стены которого снаружи выкрашены в оранжевый, как бархатцы, а внутри – в пурпурный, как ипомея. Китайские колокольчики звенят на веранде. Где-то в отдалении гудят поезда – наш район находится близко к вокзалу. Та самая река Сан-Антонио, которую все знают по знаменитой набережной, огибает мой дом и направляется к заповеднику «Миссии Сан-Антонио», а затем впадает в Мексиканский залив. Из окна можно увидеть, как река извивается буквой s.
Белые журавли парят в небе, словно сошли с глянцевой картины. Река, протекающая вблизи центра города, отделяет землю с утками, енотами, опоссумами, скунсами, стервятниками, бабочками, соколами, черепахами, змеями и совами. В моем саду тоже много животных – мелкие собачки, горделивые кошки и один влюбчивый попугай, сходящий по мне с ума.
Это мой дом. Мое благословение.
24 октября 2007 года. Ты приехала в гости из Чикаго, Мама. Ты не хотела приезжать. Но я заставила. Тебе больше не нравится уезжать из дома, ты говоришь, что у тебя болит спина. Я построила этот дом у реки и для тебя тоже, и я хочу, чтобы ты его увидела.
Однажды, много лет назад, ты позвонила и встревоженно сказала:
– Когда уже у тебя будет собственный кабинет? Я видела Исабель Альенде[41] на PBS, у нее ОГРОМНЫЙ стол и ОГРОМНЫЙ кабинет.
Ты расстраивалась из-за того, что я, как и прежде, пишу, сидя за кухонным столом.
И вот теперь мы здесь, на крыше оранжевого здания, окна которого выходят на реку. Мы там, где я могу писать.
Мы заходим в кабинет, он располагается над библиотекой, и выходим на балкон, откуда видна река.
Ты должна отдохнуть. На противоположном берегу виднеются промышленные здания – заброшенные зернохранилища и силосные башни – настолько изржавевшие под дождем и выеденные солнцем, что обрели какое-то свое очарование, как уличные скульптуры. Когда ты отдохнешь, мы продолжим.
Особенно я довольна винтовой лестницей, ведущей на крышу. Я всегда мечтала о такой, это напоминало мне дома в Мексике. Даже их испанское название звучит прекрасно – un caracol – улитка. Наши шаги будто бы цепляются за каждую металлическую ступень, а собаки ходят следом настолько настойчиво, что мы вынуждены их прогонять.
– Твой кабинет выглядит больше, чем на фотографиях, – довольно произносишь ты. Уверена, ты сравниваешь его с кабинетом Исабель Альенде.
– Откуда ты достала портьеры в библиотеке? Уверена, они очень дорогие. Жаль, что твой брат не сумел обить стулья, это бы помогло сэкономить. Ох, как же прекраааасно это место! – говоришь ты, и твой голос скользит по перилам, как ныряющая под воду речная птица.
На крыше есть коврики для йоги, и мы сидим, поджав ноги, и любуемся закатом. Мы пьем твое любимое итальянское шампанское, чтобы отметить и твой приезд, и мой кабинет.
Вскоре небо впитывает в себя краски ночи, превращаясь в огромное темно-фиолетовое полотно. Я лежу на спине и наблюдаю за облаками, суетливо спешащими куда-то за горизонт. Мы всегда спим вместе, когда ты приезжаешь. Сначала из-за того, что в доме нет второй кровати. Но затем, после папиной смерти, просто потому, что ты хочешь быть рядом. Только в такие моменты ты позволяешь себе проявить нежность.
– Может, стоит в следующем году пригласить сюда всех на Рождество? – спрашиваю я. – Как ты думаешь?
– Посмотрим, – отстраненно отвечаешь ты, погруженная в свои мысли.
Луна заползает на верхушку мескитового дерева, растущего перед домом, перекатывается через крышу веранды и поражает нас своей красотой. Это полная луна, и она напоминает сияющие облака с гравюр Ёситоси. С этого самого момента я больше не смогу не думать о тебе, видя полную луну. Но сейчас я пока этого не знаю.
Ты закрываешь глаза. Выглядишь так, будто спишь. Должно быть, поездка вымотала тебя.
– Как же повезло, что ты училась, – говоришь ты, так и не открывая глаз. Конечно, ты имеешь в виду мой кабинет, мою жизнь.
– Как же повезло, – отвечаю я тебе.
В память о моей матери, Эльвире Кордеро Сиснерос(11 июля 1929—1 ноября 2007)26 мая 2008 годаДом цветов, Сан-Антонио де Бе́сар, Техас
Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 20
